— Рынок стремительно сокращается, он напоминает автомобиль, водитель которого резко нажал на тормоз. По крайней мере, отдельные сегменты рынка. Думаю, это торможение будет идти несколько лет.

Дело не в новой команде губернатора – дело в экономике. Мы уже несколько лет находимся в зоне турбулентности. И сейчас, видимо, поставлена задача затаиться: не тратить деньги, снизить риски. Существует ожидание, что возможный экономический кризис приведет к самым трагическим последствиям: сокращение спроса, снижение цен на энергоносители на мировом рынке, появление высокодефицитного бюджета. У власти возникают серьезные риски. Исходя из этой логики, надо сократить инвестиционные программы.

Я не вижу больших ошибок власти – она снижает нагрузку на бюджет доступными ей способами. Наверное, есть другие способы, например, разделить риски, найти новых соинвесторов, не выгонять нынешних.

У меня больше разочарований не от того, что закрываются проекты – появляется время для обсуждений. Эта остановка в строительстве, она полезная. Программа развития города не связана с текущей экономической ситуацией, а внятной градостроительной политики у нас пока нет. Что делать с Петербургом? Обсуждается модель многополярности, город может развиваться как деловой, туристический, промышленный центр и т.д. Отдельным вопросом стоит центр исторический. Надо определить эти три или десять направлений. Обсудить их с горожанами, а потом развивать. Это задача не требует денег и не связана с экономическими проблемами. Если в течение наступившей паузы мы найдем ответы – это будет благо для города. Жаль будет, если это время не будет потеряно напрасно.

— Как сокращение строительных объемов сказывается на качестве готовых объектов?

— Как ни странно, положительно. Время, когда продавалось все, что построено, уходит в прошлое. У нас не очень большой опыт работы с девелоперами в жилом строительстве. Но Л1, NCC, ЮИТ с нами работают. И я вижу: в каждой из этих компаний первые лица думают о качестве продукта, ставят задачу создать комфортное жилье. Прогнозируя спрос на энергоэффективные продукты, некоторые крупные компании начинают внедрять в домах механические системы вентиляции, рекуперацию. Это очень крупный успех, и за ним стоит большая работа.

Мы потратили около года, чтобы получить положительное заключение экспертизы на систему рекуперации для проекта NCC. Пока наш подвиг никто не повторил.

— Что движет застройщиками? Только ли желание побыстрее распродать квартиры?

— Не только. За последние 12 лет девелоперы в нашем городе здорово повзрослели. Есть целый пласт крупных девелоперов, которые не могут относиться к своему бизнесу по-другому. Они уже получили деньги и, в общем, не нуждаются в них. Они хотят гордиться своими объектами, поэтому перестают строить уродов. Это мощнейший тренд.

Кроме инженерных систем конкурентными преимуществами стали и отделка, и общественные зоны. Период, когда продавали голый бетон, прошел. В коммерческой недвижимости есть мода на «зеленые» объекты, открытые планировки. Эти тенденции будут развиваться. Совсем скоро будет стыдно строить плохо. Архитектура очень выросла. Хотя здания, которые мы успели построить за последние два десятка лет в центре города, напоминают крик души некоторых архитекторов. Архитекторы строили очень личные здания, которые не везде уместны. Не так давно я разговаривал с мистером Вардом, британским консулом в Петербурге. Спросил, как реагируют лондонцы, когда идет строительство в центре города? Он сказал, что спокойно. Потому что, во-первых, Лондон – город-функция, финансовый центр, и горожане должны смириться. Во-вторых, Лондон – город приезжих, где коренных лондонцев не больше 15%. То есть, люди спокойно воспринимают изменения, когда им все равно. Это явно не наш путь. Дома-манифесты для нас не годятся. Нужен другой путь – не личный архитектора, а общественный. Он более сложный, но именно так надо строить здания. Здания, которые не разрушают, а гармонично дополняют место. Вот, например, набережная Мойки – здесь рядовая застройка, но каждое здание на своем месте.

Сейчас есть идея клонировать здания в историческом центре. Не считаю, что это идея хорошая: не надо заниматься архитектурной мимикрией. Если попытаться повторить построенное когда-то , ничего нового мы не скажем. Наоборот, для строительства в Петербурге надо использовать проекты современных архитекторов – с новыми материалами, новыми стилями, техниками. Имея за плечами неудачный опыт своих предшественников, они понимают, что питерцы не принимают «самовыражений», новое здание должно соответствовать месту и времени.

— Как сказывается применение новых технологий на себестоимости строительства? На ценах продаж?

— Увеличение себестоимости на 10% не ведет к такому же увеличению цены продажи. Они между собой мало связаны. Просто покупателю предлагают новый продукт. У нас в городе есть дома, оборудованные механической вентиляцией – их позиционируют как элиту, хотя эта система удорожает стоимость квадратного метра на 50 долларов.

Даже если в проекте наворотить всякой инженерии, удорожание выйдет 5-7%. Но зато мы получаем совсем другое качество жизни.

— В чем конкретная польза от применения современных систем для владельца жилья?

— Я был в Нью-Йорке, там в квартирах висят такие ящики, которые увлажняют и очищают воздух. Это стандарт жилого дома. Стоят такие системы не очень дорого, но они действительно помогают улучшать здоровье, как раз на таблетках можно будет  сэкономить.

Нам пока до этого далеко. Но уже появились счетчики, приборы учета тепла, воды, и люди стали чаще задумываться об экономии. С приборами учета реально идет экономия, примерно в 2,5 раза. А когда систему учета тепла введут, экономить будем еще больше.

— Застройщики утверждают, будто не строят дома с применением современных технологий и инженерных систем, потому что на них нет спроса. Что может послужить толчком к строительству такого жилья?

— Чтобы частные лица стали заниматься совершенствованием инженерных систем в квартире, им нужны две причины: желание жить лучше и платить меньше. Еще лет 20 первая причина вряд ли выйдет на первый план и подтолкнет новое строительство, но вторая уже подталкивает.

Мы видим, что девелоперов это интересует, они к нам обращаются. Девелоперы более социально ответственны, чем жители. Новые решения прорабатываются, в том числе с нашим участием. Уверен, в ближайшие пять-семь лет произойдут серьезные качественные изменения в инженерных системах домов. Культуры потребления у нас пока нет, но тенденция усложнения и насыщенности инженерными системами очевидна.

— Изначально вас интересовала информационная безопасность. Как и почему вы пришли в строительство?

— У меня еще в детстве была идея стать полезным людям. Мне и сейчас кажется важной разработка новых медицинских приборов. Я занялся прикладной математикой, имея в виду медицинские приборы – мне показалось интересным поработать на стыке медицины и компьютерных технологий. Это 88-89 годы, у нас еще и компьютеры толком не начались. В результате на одной из выставок познакомился с человеком из Главного управления здравоохранения Ленинграда. Он пригласил меня на работу. Я в это время учился на третьем курсе института. Когда я проработал полгода, информационно-вычислительный центр управления подхватил компьютерный вирус. Тогда вирусов было мало, все использовали антивирусную программу Лозинского. Она ловила 7-9 вирусов, а наш – не ловила. Мне поручили вычистить сеть, я вычистил, и тогда, наверное, заболел темой информационной безопасности. Занялся антивирусными программами, примерно через полгода организовал фирму. «Конфидент» зарегистрирован 7 октября 1992 года.

В 1992 году строительства в Петербурге еще не было – всплеск начался только через десять лет. Зато были банки, биржи, которые активно развивались и нуждались в защите. От безопасности компьютерной мы перешли к комплексной услуге по безопасности: контроль доступа, специальные системы. Постепенно пошли заказы на техническое оснащение комнат переговоров, сейфовых хранилищ и проч. Добавились автоматические системы, системы пожаротушения. И к 2002-03 году, когда в город пришла большая стройка, мы уже могли выполнять весь комплекс слаботочных работ, разрабатывать механические системы тепло- и водоснабжения. К 2005 году у нас в портфеле было уже несколько крупных проектов, в которых мы делали всю инженерию.

В строительство мы пришли, таким образом, естественным путем, но нехарактерным для строительных компаний. Конечно, у нашей компании есть особенности – как следствие нашего рождения. Мы пришли из сферы деятельности, где очень ценится надежность, персонифицированная ответственность — поэтому у нас в компании повышенные требования к личной ответственности, — где очень развит контроль за качеством, сроками, экономикой.

Нам повезло. Нам удалось дважды увидеть потребности рынка и оказаться в нужном месте в нужное время. Мы первыми вышли с услугой, которой ни у кого нет, поэтому сразу оказались на гребне. Игроки, которые приходят первыми, получают возможность формировать рынок.

— Можно предположить, что вы, как математик, заранее просчитали такую возможность.

— Скорее, здесь можно говорить о чувстве рынка. Наверное, это интуиция плюс математика. Восприимчивость к рынку – важная вещь. Но нужна внутренняя собранность, которая отличает нашу компанию от остального рынка, ведь строителей часто считают разгильдяями. И еще у нас есть любовь к сложным задачам. Типовые проекты – это деньги, но это неинтересные деньги, которые не рождают нового качества. Дешевые типовые решения выхолащивают мозги. А если их потеряешь – растеряешь и клиентов, и самоуважение.

— Говорят, вы гурман, любитель хороших вин и сигар?

— Каждый должен определиться в жизни с тем, что у него лучше получается и двигаться в этом направлении. Я для себя уже выбрал направление – общение с людьми. Моя профессия – переговоры, как род занятий. Наверное, все мои увлечения в жизни как-то с этим связаны – по крайней мере, концептуально.

Сигарами заинтересовался десять лет назад. «Конфидент» только что сменил род деятельности, появились новые знакомства и возникли сложности в общении. Надо было найти способ наладить общение. И тут появились сигары. А у сигар есть два замечательных свойства. Во-первых, сигары курят только состоятельные люди. Во-вторых, их курят люди, которые любят получать удовольствие от жизни. А люди с гедонистическим подходом к жизни часто оказываются правильными. Пожалуй. Есть еще и третье свойство. Сигару надо курить час, в течение которого от собеседника никуда не денешься. А за целый час общения можно не просто хорошо поговорить, но и найти взаимопонимание. Второе увлечение пришло позже, когда я понял, что такими же, как у сигар, свойствами обладает и хорошее вино.

Я – тот человек, который с огромным удовольствием приходит на работу и уходит с нее. В жизни есть два фактора счастья – любовь и работа. Семейные отношения у меня идеальны. А работа – еще лучше: мы занимаемся деятельностью, наполненной смыслом.